Божка 1
1. Ты мой Бог (Часть первая. Заново)
Трыыынь!
Трыыынь!
Трыыыыыыыынь!..
Будильник.
[Будь проклята эта работа.]
Прихлопнув смартфон, Никита медленно сел на кровати. Солнечный зайчик, отразившийся от черного зеркала мстительной мобилы резко ударил в глаз.
[Блять!]
Никита перевернул аппарат экраном вниз.
Туалет. Душ. Дежурная мастурбация, сопровождаемая чавкающими звуками под струями воды...
Кофе. Остановка. Троллейбус. Супермаркет.
Ему уже тридцать лет, а он грузчик в сети второсортных продуктовых магазинов. Ну разве не прекрасно? А если к этому еще добавить его выдержанную до неупиваемости девственность, то вообще, концентрат триумфа.
Ни девушки, ни денег, ни какого-либо интереса к окружающему миру. Только ПК-игры и аниме. И куча заблокированных счетов в банках. Когда его жизнь пошла не так? Скорей всего с рождения.
Работа. Совершено удивительное явление в жизни. Сборище неписей, собранных вместе всеобщим равнодушием друг к другу и окружающему миру. Раздражение, усталость, апатия — вот что это. И деньги, будь они прокляты.
[Ненавижу!]
— Опять опаздываешь! — старшая смены, Людмила Геннадьевна. Тощая тетка с двумя темными пятнами под глазами — медалями за героический стаж, и с прической, смахивающей на пучок желтой сладкой ваты. — Машина уже приехала.
— Ага.
— Штраф!
[Шкаф.]
— Купите себе кофе.
— Быстро на разгрузку.
— Ага.
— Без ага.
— Ага.
— Агакни мне еще раз.
— Ага.
— И еще раз.
— Ага.
Тыдыщ!
— Без рук! — Никита увернулся от очередного легкого подзатыльника начальницы.
[Старая кочерга.]
Ну, не любит он прикосновений. Хоть, зная нрав данной тетки, это и было, можно сказать, любя... Но — особенно любя. В этом вся проблема. В тактильности.
А корни проблемы тянутся из далекого детства. Где он, лишившийся родителей, отматывает срок в приюте. Темном неприятном месте, в котором обычные человеческие объятия — посягательство на последнее, что у тебя осталось — душу. И где сарказм — непробиваемый щит от всякого подозрительно безосновательного тепла.
Никита же, в этом странном месте был самым нещупательным представителем детей-сирот. В то время, как все остальные дети делали ставки на то, кто из них окажется счастливчиком, доставшимся очередной молодой обеспеченной паре, незнамо как заблудшей в эти края, Никита просто посылал всех приемных родителей обратно в их светлые, полные любви и заботы, солнечные дома. И тем приходилось выбирать другой «товар». За это остальные дети даже стали уважать его, будто он приносил себя в жертву ради увеличения их шансов на счастливое будущее. Что ж, будущее стало настоящим. У кого-то счастливым, у кого-то несчастным, а у него — вот таким.
Тачка. Заполненная до отвала разнообразным дешевым дерьмом, которое полунищие граждане ежедневно пихают себе в рот. И он сам.
— Явился.
Мертвый кладовщик, кажется, пережил зомбиапок, который Никита умудрился как-то пропустить.
— Ага.
— Нога. Разгружай давай.
— Ага.
Рутина, как жеваная-пережеваная жвачка, бросаемая перед сном в стакан с водой, чтобы наутро опять засунуть ее в рот. Коробки, пакеты, бутылки, ящики... Водила, у которого на шее только петли не хватает, чтобы догадаться, чем закончится сегодня его смена. Вечно пиздящий, чтобы шевелил конечностями.
[Чувак, тебе уже некуда спешить — это конец твоей жизни... и моей тоже.]
Наконец, обед.
— Привет.
В дверях столовки появилась тонкая фигурка Ксюши, держащей в руке контейнер с едой.
— Вот, это тебе, — девушка смущенно протянула Никите еду.
— Хм, спасибо... — он отложил свой бутерброд с колбасой в сторону.
Ксю — единственный луч света в этой дыре. Двадцать один годик. Совсем молоденькая. Что она тут забыла?
Так уж вышло, что девушка знает о его статусе сироты. Начальница, видевшая его документы при поступлении на работу, разболтала об этом всем.
[Гнида.]
Правда, у всех это вызвало лишь дополнительное недоверие к нему. А с подобным отношением к себе, Никита чувствует себя вполне комфортно. Привычка.
Только на Ксю эта информация подействовала прямо противоположно. И теперь она таскает ему обеды каждый небожий его рабочий день. Но он — не против. Неудобно немного, но не отказывать же.
Ксю села напротив него и достала свой собственный обед. Взгляд Никиты скользнул по ее светло каштановым волосам, и на секунду задержался на вырезе под ключицами. Иногда, он представляет ее, когда дрочит.
И что она в нем нашла? Дело не только же в жалости? Часто, при разносе товара по прилавкам, Никита ловит ее укромные взгляды, бросаемые в его сторону. И ее мгновенно наливающееся краской лицо, когда она понимает, что это не ускользнуло от его внимания.
Та самая чуждая любовь?
[Да ну...]
Почему бы ей не прибрать к рукам Сержа? Он ее ровесник, и бреется чаще, чем Никита. Хотя... Никита вспомнил коллегу с его носом, как у ястреба, вечно повешенным в седьмом смертном грехе — унынии. Тем не менее, даже Серж, со всеми своими недостатками, проявляет активный интерес к Ксю, одаривая ее вымученными улыбками и диктуя по воображаемой шпаргалке комплименты. Никита же — просто ест ее обеды.
— Фкуфно... — констатировал Никита сквозь набитый рот.
— Спасибо, — Ксю неловко улыбнулась. Она с интересом наблюдала за тем, как он ест. И, кажется, ей это приносило некое удовлетворение. Что-то типа родительских чувств к собственному чаду?
Не слишком ли мала для этого, мамочка?
— Пофлуфай, — Никита решил расставить все по полочкам. — Я тридцатилетний мужик, ага?
— Ага... — неуверенно согласилась девушка.
— Так фот...
Глыть...
Он с силой сглотнул почти не пережеванный огромный ком еды, чтобы разъясняться отчетливей.
— Я — не бедный сиротка. Сиротки — это десятилетние дети, ясно?
— Да, но...
— Если из-за жалости ты все время...
— Но... — руки девушки стремительно легли поверх рук Никиты.
Дзыыы!..
Он резко отодвинулся назад, проскрипев ножками стула по полу.
Кии-крх...
— Без...
— ...без рук! — Ксю испуганно подняла руки вверх, словно показывая, что безоружна.
Некоторое время они смотрели друг на друга.
— Хорошо, — сказал Никита, и придвинулся обратно.
Девушка часто и глубоко дышала. Лицо красное, грудь ходит ходуном, вилка нервно ковыряет котлету в контейнере.
— Послушай...
[Что, реально возможно стать еще красней?]
— ...не хотел бы ты пойти со мной погулять вечером?
[Блять, что?]
Кажется, выражение лица Никиты красноречиво передало его мысли собеседнице, и та виновато уставилась в свой обед.
— Прости... — уши девушки полыхали как лампы в светофоре.
Настала очередь Никиты чувствовать себя виноватым. Блин, ну нельзя же быть такой сволочью?.. Он собрался с мыслями, успокаиваясь.
— За руки держаться не будем? — вкрадчиво спросил он.
— Нет-нет, — уверила Ксюша, продолжая смотреть в свой контейнер.
— По рукам!.. То есть, — Никита понял, какую парадоксальную глупость сморозил, — договорились.
Весь остальной день у него прошел, как на иголках. Блин, а что, если дойдет до этого самого? Как он сможет со своим психологическим дефектом, плюс еще с девственностью, не облажаться? Секс — это же... просто апофеоз тактильности. Они же будут буквально липнуть друг другу, тереться кожей, целоваться, и все время трогать друг друга за... все.
[Блядушки-оладушки!]
Вечером они встретились возле входа в их супермаркет. Это понравилось Никите. Они знают друг друга, как обычных людей, и незачем строить их себя принца и принцессу. Тем более, до принца он явно недотягивает. Да и, более приличествующей случаю одежды у него, просто-напросто, нет. Спортивки, футболка, жилетка.
[Та-дам!]
Ксю выглядела тоже, как человек просто вышедший прогуляться... Очень милый человек. На ней было летнее платье в горошек и поверх легкая кофта. На спине небольшой рюкзак.
— Привет, — в смущении закусила губу девушка.
— Ага, — согласился Никита, чувствуя себя ужасно неловко.
Они молча направились по тротуару.
[Ты ее недостоин, ты ее не достоин, ты ее недостоин...]
— Вкусный был обед... — нарушил молчание Никита.
— С.. спасибо...
Да она напряжена не меньше его!
— Куда мы идем?
— Не знаю.
Ладно, сойдет. Никита засунул руки в карманы, боясь, что девушка нарушит уговор, и попытается сжать его ладонь в своей.
— Можно? — Ксю кивнула на его локоть.
[Вот же...Ну блин... Обманула!]
Но не может же он отказывать ей в такой момент? Тем более на девушке кофта с длинным рукавом, их кожа не соприкоснется.
Никита оттопырил локоть, приглашая привести в исполнение ее задумку. Легкая рука девушки тут же скользнула под его руку. Кавалер повел даму на бал.
Ты-дым, ты-дым, ты-дым...
Сердце в груди бешено забилось.
[Терпи, терпи, терпи, терпи!..]
Близость, вот что было его фобией. А прикосновения являются лишь ее инструментом. Сколько раз он представлял себя с Ксю. Но там не присутствовало тепла и нежности. Только стремительный трах, чтобы поскорее кончить, и успеть выпить кофе перед работой.
И что ему с этим делать?
— Ты ведь знаешь, — Никита задумался, как бы сформулировать свои мысли, насчет своих нюансов.
— Знаю, — сказала девушка, не дождавшись продолжения.
— Так вот...
— Я тебе помогу! — опять не дала ему досказать Ксю. — Ты боишься... Извини!
Наблюдая за тем, как спутница смотрит в другую сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, Никита подумал, что она похожа на него. Она тоже боится.
[Так, и что дальше?]
— Я старше тебя на десять лет, — привел довод Никита. Странное дело, но чувствует себя, как тот самый ребенок из приюта.
— И что?
— Ну, я из другого мира, как бы.